укусила пчелка собачку...
Снился очень странный сон.
Привал. Солдаты со странной внешностью и в странном обмундировании, больше всего напоминают - вот именно - еськовских оркуэнов (как я себе их представляю).
Вокруг небольшого пригорка - в кружок - сидит молодняк - парни (то есть, простите, оркуэны) лет так восемнадцати. На солнечном склоне в их окружении, полуразвалившись, расположился старшина - старый рубака. На морде, раскосоглазой и иссеченной шрамами, написано: чтит полевой устав. Этакий Цэрлэг. Неторопливо снимает старшина с ноги ичиг и, старательно вытряхивая из него что-то, вещает.
- Напали они на рассвете. Я тогда, помнится, на два дня в увольнение ушел. Перебрали малость с братушками в кабаке. Ну, понятно, с утра – ни сон, ни бессонница, башка трещит почем зря. А дело было как раз недалеко от дворца…
И дальше – как бывает в фильмах – возникает картинка происходящих событий, а за кадром – голос рассказчика.
Южный город, предрассветная дымка, обещающая яркий солнечный день. На искусственном возвышении – дворец. Архитектурное решение – что-то среднее между дальневосточными пагодами и мусульманскими мечетями. Колонны, черепичная крыша с характерным скатом, архитектурные излишества, несколько парадных входов. Белоснежный мрамор ступеней заляпан кровью, почти черной в предрассветной мути. Трупы, в беспорядке брошенное оружие. Почти полная тишина –только глухой – туп-туп-туп- звук шагов, неторопливых и размеренных.
- Големы, ребятушки – это вам не фунт изюму.
«Камера» моего сна наезжает на молчаливую шеренгу одинаковых – под два с половиной метра ростом воинов в бледно-оливковых доспехов. Не то из кожи, не то из дерева – не разобрать. Лица одинаковые – сероватые, с тяжелыми челюстями, лысые черепа «украшены» большими оттопыренными ушами. В руках – что-то вроде больших ятаганов - тоже блеклых, вороненых.
- И пусть мне кто-нибудь скажет, что их было всего несколько десятков, а охраны во дворце – до такой-то матери. Да, слышал я, что будто их можно разбить, ежели посильней стукнуть по нужному месту. Потому как не живые они, а из глины обожженной. Горшки ходячие, ага. Не, ну ты можешь к ним подобраться. Можешь и стукнуть, если совсем обалдел от изумления. Да только я лично за всю свою жизнь ни с одним подобным идиотом – живым в смысле – не встречался. Говорят, наши монахи с ними могут управиться. Да и то не все. Те, которые, скажем, получили высшую степень – те да. А которые только-только освоили «полет птицы Сыйсу» или «позу танцующего журавля» - этих раскатают за милую душу.
Из дворца все тем же ровным строем выходят големы. В руках двоих из них – извивающийся сверток. Камера панорамой проходит по «полю битвы». Следующий кадр – задумчивая физиономия оркуэна.
-Принцессу они умыкнули. Никого не тронули, принцессу – в ковер и с собой. Ну, в точности по манускрипту, так растак. Кому-то, понимаешь, бабские сказки покоя не давали. Ну, понятно, правитель – храни его небо семь раз по столько! – послал за ней, как и положено, тоже по преданию, воителя. Выбрал из личной охраны кого помоложе и подурнее. Решил, что хватит ума – по дороге куда слиняет, не хватит – туда ему и дорога. К слову, правителю-то на принцессу плевать было. У него один свет в окошке – сын-наследник. А дочь – так, монета разменная…
И на этом я проснулась. Теперь любопытство мучит: что там дальше-то?
Привал. Солдаты со странной внешностью и в странном обмундировании, больше всего напоминают - вот именно - еськовских оркуэнов (как я себе их представляю).
Вокруг небольшого пригорка - в кружок - сидит молодняк - парни (то есть, простите, оркуэны) лет так восемнадцати. На солнечном склоне в их окружении, полуразвалившись, расположился старшина - старый рубака. На морде, раскосоглазой и иссеченной шрамами, написано: чтит полевой устав. Этакий Цэрлэг. Неторопливо снимает старшина с ноги ичиг и, старательно вытряхивая из него что-то, вещает.
- Напали они на рассвете. Я тогда, помнится, на два дня в увольнение ушел. Перебрали малость с братушками в кабаке. Ну, понятно, с утра – ни сон, ни бессонница, башка трещит почем зря. А дело было как раз недалеко от дворца…
И дальше – как бывает в фильмах – возникает картинка происходящих событий, а за кадром – голос рассказчика.
Южный город, предрассветная дымка, обещающая яркий солнечный день. На искусственном возвышении – дворец. Архитектурное решение – что-то среднее между дальневосточными пагодами и мусульманскими мечетями. Колонны, черепичная крыша с характерным скатом, архитектурные излишества, несколько парадных входов. Белоснежный мрамор ступеней заляпан кровью, почти черной в предрассветной мути. Трупы, в беспорядке брошенное оружие. Почти полная тишина –только глухой – туп-туп-туп- звук шагов, неторопливых и размеренных.
- Големы, ребятушки – это вам не фунт изюму.
«Камера» моего сна наезжает на молчаливую шеренгу одинаковых – под два с половиной метра ростом воинов в бледно-оливковых доспехов. Не то из кожи, не то из дерева – не разобрать. Лица одинаковые – сероватые, с тяжелыми челюстями, лысые черепа «украшены» большими оттопыренными ушами. В руках – что-то вроде больших ятаганов - тоже блеклых, вороненых.
- И пусть мне кто-нибудь скажет, что их было всего несколько десятков, а охраны во дворце – до такой-то матери. Да, слышал я, что будто их можно разбить, ежели посильней стукнуть по нужному месту. Потому как не живые они, а из глины обожженной. Горшки ходячие, ага. Не, ну ты можешь к ним подобраться. Можешь и стукнуть, если совсем обалдел от изумления. Да только я лично за всю свою жизнь ни с одним подобным идиотом – живым в смысле – не встречался. Говорят, наши монахи с ними могут управиться. Да и то не все. Те, которые, скажем, получили высшую степень – те да. А которые только-только освоили «полет птицы Сыйсу» или «позу танцующего журавля» - этих раскатают за милую душу.
Из дворца все тем же ровным строем выходят големы. В руках двоих из них – извивающийся сверток. Камера панорамой проходит по «полю битвы». Следующий кадр – задумчивая физиономия оркуэна.
-Принцессу они умыкнули. Никого не тронули, принцессу – в ковер и с собой. Ну, в точности по манускрипту, так растак. Кому-то, понимаешь, бабские сказки покоя не давали. Ну, понятно, правитель – храни его небо семь раз по столько! – послал за ней, как и положено, тоже по преданию, воителя. Выбрал из личной охраны кого помоложе и подурнее. Решил, что хватит ума – по дороге куда слиняет, не хватит – туда ему и дорога. К слову, правителю-то на принцессу плевать было. У него один свет в окошке – сын-наследник. А дочь – так, монета разменная…
И на этом я проснулась. Теперь любопытство мучит: что там дальше-то?
-
-
02.02.2007 в 12:30-
-
04.02.2007 в 16:31-
-
05.02.2007 в 11:56Лась, не всегда получается, а жаль -))